Форум ОХОТА и РЫБАЛКА

Все об ОХОТЕ и РЫБАЛКЕ
Текущее время: Чт мар 28, 2024 12:36 pm



Часовой пояс: UTC + 2 часа






Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: отрывки из книги "Закон тайги"
СообщениеДобавлено: Пн мар 09, 2009 1:11 pm 
Не в сети

Зарегистрирован: Вт мар 03, 2009 12:31 am
Сообщения: 2
Из повести "Напарник"

Против шатуна.

... Сняв со стены СКС, охотник набил магазин патронами и, щёлкнув затвором, вгоняя один из них в патронник, поставил карабин на предохранитель. После чего немного посидел, раздумывая над тем, как ему лучше заманить в петлю шатуна. Вскоре его осенила идея, и он улыбнулся, придумав, наконец, как словит его «по-научному». Безжалостно полоснув ножом лежащую на нарах сохатиную шкуру, он отрезал от неё два куска размером с большое блюдо и скоро, стоя в тамбуре, обмазывал их со всех сторон смердящей наживкой, стараясь при этом не замарать руки и не дышать сладковатой вонью. Запашистый след потаска и висящие с разных сторон петли хорошо видимые зловонные куски шкуры должны были лучше всякого мёда завлечь зверя на смерть.

Скоро Сергей стоял уже одетый, на лыжах, на площадке у зимовья, готовый идти на борьбу с шатуном. В левой руке у него был топор со скрученной в кольцо петлёй и верёвка с привязанным к ней потаском, готовым волочиться по лыжне, оставляя за собой пахучий след. А в правой он держал за погон СКС, раздумывая над тем, как его надеть — кинуть на плечо, где тот может сползти, или одеть через плечо, откуда его надо будет скинуть на полторы секунды дольше. Решив: «Пусть лучше не мешает», — Сергей кинул карабин через голову, подхватил правой рукой таяк и развернул лыжи на путик в сторону Полной.
Он сделал десяток шагов от зимовья, когда обернулся и позвал Гольчика. Кобель, бегавший у избушки, мгновенно отозвался на зов и, проворно обогнав хозяина, резво побежал по заснеженной лыжне. Сергей тут же двинулся за ним, повернув голову назад в желании увидеть, как там волочится потаск. Убедившись, что тот ползёт нормально, поднял глаза и глянул вперёд…
«Не понял! А где наживка? — тряхнул он головой, внимательно вглядываясь в ближайшую ловушку, срубленную в полусотне метров от зимовья, но чётко не видимую оттуда. — Там ведь висело целое стегно!» — подумал он, начиная догадываться, кто это стегно стянул.
«Так он уже здесь был!» — глядя на подбегающую к ловушке собаку, почти спокойно отметил Сергей.
Гольчик сунулся головой сбоку от капкана и завертелся на одном месте, что-то внимательно вынюхивая. Заснеженные кусты пока скрывали от глаз то, что его заинтересовало, но, подойдя вплотную, он увидел, что кобель вынюхивает большую свежую лёжку, протаявшую в глубину на треть метра, от которой дальше по лыжне тянулась цепочка огромных следов, почти паривших от свежести.
Волнение начало охватывать охотника, и он остановился, глядя на собаку, следы и лёжку.
«Так он лежал здесь больше полутора суток, а сдвинулся только сейчас!» — мелькнуло в голове у Сергея, и что-то засосало под ложечкой. Он повернул голову к зимовью и, глядя на него глазами затаившегося медведя, увидел, что с этого места всё просматривается как на ладони.
«Вот чёрт, он всё видел! — почему-то успокаиваясь, подумал Сергей, но вдруг заметил себя, выскакивающего ночью голышом на мороз, и по спине его пробежал холодок: — Подкрался, один прыжок, и тебя на свете больше нету!».
«И сторона подветренная – Гольчик не учуял».
«Чувствовал ведь вонючку из тамбура, но испугался подойти», — вновь успокаиваясь, подумал он, и без опаски пошел вслед за медведем, вглядываясь вперёд.
Кобель быстро, прямо по лыжам, обогнал его и скоро побежал по лыжне. Но, проскочив лишь три десятка метров, остановился как вкопанный, громко и отрывисто залаяв.
«Причуял или увидел!» — сразу сообразил Сергей, мгновенно бросив на снег всё, что было у него в руках. Сунув в снег рукавицы и оставшись в одних тонких перчатках, одним заученным годами движением скинул с себя карабин и, поднимая его к плечу, спустил большим пальцем правой руки скобу предохранителя. И только сейчас, полностью готовый к выстрелу, начал оценивать ситуацию.
Видимость была никчемной — собаку прикрывал куст, пригнутый к лыжне тяжестью снега, и ему ничего не оставалось, как дойти до него. Теперь он всё видел отлично. Гольчик стоял боком в конце прямого участка лыжни, имеющей посередине заметный перелом. Дальше лыжня ныряла влево за невысокую, но разлапистую и основательно заваленную снегом ёль. От собаки его отделяло только два десятка метров, и Сергей понял, что вот здесь всё и случится. Это был не раз уже им испытанный в жизни момент, когда он точно знал, что зверь выйдет, и выйдет именно здесь. Но в тех, прошлых охотах, ни разу не бывало шатуна, для которого победа в схватке означала продолжение жизни. Гормон под названием адреналин застал врасплох сердце Сергея, и оно затрепыхалось раненой птицей, стремясь выскочить из груди. На лбу и ладонях выступила испарина, и лёгкий непрекращающийся озноб охватил всё его тело.
«Да я же так не попаду!» — мысленно крикнул он себе, и этот крик успокоил его, превратив в само хладнокровие.
Время шло. Гольчик, глядя вперёд, спокойно, громко и без эмоций куда-то лаял, как всегда лаял глухаря или загнанного соболя. А его хозяин стоял в расслабленной позе, с приопущенным карабином в руках, стараясь осмыслить, куда ему лучше стрелять. Не то! Не то оружие было у него в руках, с каким надо ходить на медведя! Патрон, изобретённый для отстрела людей, крупного зверя сразу не останавливал – не давал шока. Надежда была лишь на десяток добрых мóлодцев, в шахматном порядке заполнивших магазин, готовых по первому зову заменить исполнившего свой долг собрата,
«В лоб стрелять бесполезно – пуля срикошетит, пару раз такой опыт уже был! Придётся бить в холку, точно над головой, попытаться перебить позвоночник!» — окончательно и бесповоротно принял решение Сергей. Теперь он был готов всецело к встрече со зверем.
Но время шло, минуты тянулись, и ничего не происходило! Сергей уже начал подмерзать, не сводя глаз с лающего Гольчика, когда поймал себя на мысли, что всё это начинает ему докучать.
«Ну, иди же! Иди! Что тебе, слону, эта Моська! Жрать ведь хочешь – два с лишним месяца голодный! Вот собачатинкой и попробуй закусить!» — начал Сергей мысленно подманивать медведя. И вдруг увидел, как Гольчик бросил быстрый взгляд в его сторону; лай резко изменился, став глухим и подвывающе-злобным, кобель заплясал на месте как необъезженный конь, вновь бросая быстрые взгляды то вперёд, то на хозяина, и сорвался ему навстречу. Тот вскинул к плечу карабин и мушкой в приямке целика поймал место, откуда должен был выскочить зверь. Левее ёлки мелькнуло бурым, и Сергей, весь в напряжении, стал ждать, когда туша появится из-за поворота. Растянутое до этого, как резина, время вмиг сжалось для него, и он стал видеть всё словно при замедленной съёмке. Где вместо шатуна на мушке оказалась… подёргивающаяся в такт лая голова Гольчика! Понимая, что тот встал как раз на переломе лыжни, и осознавая, что на оклик «Гольчик, падай!» нужны доли секунды, которых у него больше нет, уже не сомневался, что через мгновение вместе со зверем расстреляет свою собаку.
Медведь вылетел из-за поворота словно поезд со всей своей курьерской скоростью. Такой же огромный и неумолимо приближающийся. Закончив предыдущий прыжок на том месте, где стоял до этого кобель, он с силой оттолкнулся, готовый в следующем прыжке достать ненавистную собаку, но уже в полёте увидел стоящего за ней человека. И он вскинулся, чтобы встать на дыбы и всей своей мощью напугать ненавистных пришельцев, показав им, кто здесь Хозяин Тайги! Но что-то блеснуло в руках у двуногого, и страшный удар потряс его тело.

Мушка спокойно лежала над ушами дергавшейся головы собаки, и Сергей не уловил момента, когда медведь какую-то долю секунды находился к нему чуть боком, и можно было выпустить пулю по шее у среза головы, в надежде, что она найдёт сердце шатуна, или хотя бы отстегнёт его правую переднюю ногу. Гольчик заслонил собой зверя, и теперь он видел только неотвратимо нарастающую голову и стоящую дыбом шерсть холки, прикрывавшую позвоночник, перебив который, только и можно было нападающего остановить. Уже готовый туда ударить, Сергей вдруг увидел, как зверь вскинулся весь, нарастая всей массой и обнажая могучую грудь. Не теряя больше ни мгновения, мушка упала между ушей на голову собаки, и Сергей нажал на спуск. Пуля, вырвавшись на свободу из канала ствола, ударила косолапому в челюсть, выбив из неё кусок кости, и, кувыркаясь, ринулась дальше рвать плоть, пробив при этом как детским кулачком большое медвежье сердце.
От того, как Потап содрогнулся, Сергей понял, что попал удачно, и надо добавлять, пока тот не упадёт, но больше не видел и не слышал Гольчика, исчезнувшего вместе с выстрелом из его поля зрения. Это кольнуло сердце, и он позволил себе в столь критический момент завалить вправо уже нацеленный карабин и глянуть вниз под левую руку. Живой и невредимый кобель, не переставая лаять, втискивался всем телом в лыжню, превращаясь в сжатую пружину, готовую выстрелить в сторону или от атакующего его медведя.
Поняв, что не навредит собаке, Сергей кинул мушку перед правой лопаткой зверя и два раза подряд выстрелил в уже падающего шатуна.
Снег вздыбился фонтаном и поглотил утонувшего в нём зверя. На лыжне осталась лишь так и не сошедшая со своего места, уже спокойнее лающая собака, далее которой виднелся справа чуть буреющий снежный бугор.
Выждав какое-то время, не отнимая от плеча оружия, Сергей пошел вперёд, но, не доходя до собаки, увидел, как снег впереди зашевелился, и из него показалась здоровенная голова. Не мешкая ни секунды, он вскинул карабин и всадил пулю перед разорванным в драках ухом медведя. Та сразу безжизненно пала.
«Контрольный выстрел!» — мелькнуло в голове и, забросив карабин на плечо, прямо через Гольчика Сергей пошел к поверженному шатуну. Кобель, не стерпевший этого, в два прыжка, скользнув когтями по лыжам, обогнал его и с ходу вцепился в ухо зверя.
— Ф-фу-у! Пош-шёл отсюда! – угрожающе прошипел охотник, откидывая собаку лыжей. Но тот, не обращая внимания, с рычанием схватил медведя за брылю и начал рвать её, бешено крутя головой.
— Да пошел ты отсюда! Кому сказал! – закричал на него Сергей, откидывая собаку таяком. Но Гольчик резво оббежал медведя и принялся разрывать его промежность, отплёвываясь шерстью.
«Да и хрен с тобой! Рви!» — подумал Сергей, решив, что тот это заслужил.

Перед ним лежал очень крупный, но худой самец в расцвете сил, большая голова которого своей пышностью не соответствовала его впалым бокам. Изорванные уши выдавали в нём опытного бойца, а длиннющие лапы с огромными «чесалками» и знатные мраморно-жёлтые клыки в пасти, обрамлённой большими чёрно-белыми брылями, внушали уважение. Весь его облик: поджарое тело, голенастые ноги с выдающимися когтями и бурый цвет напоминали огромного ленивца, виденного Сергеем в телеящике.
— Из Освенцима, наверное, сбежал, — негромко проговорил он и, покачивая головой, задумчиво добавил: — Но всё равно, пудов восемнадцать будет!
Напряжение, которое испытывал ещё несколько минут назад, окончательно покинуло его, и Сергей почти равнодушно смотрел на поверженного шатуна. В нём не билась радость знаменем победы, и отсутствовало удивление: «Как мне это удалось?» А было лишь осознание выполненного долга с мужицкой верой в то, что он сделал это, потому что это надо было сделать. И зверь не являлся для него врагом в широком смысле этого слова, а был лишь угрозой для жизни — его и напарника, — угрозой, которую он устранил. В сущности, он совершил благое дело, избавив животное от страданий и неминуемой голодной смерти.
Измазанный в крови Гольчик, не унимаясь, всё рвал своего врага, и Сергей, прикрикнув на него, пошел посмотреть, где стоял медведь.

Тот, как оказалось, топтался, спрятавшись за куст, в двух десятках шагов от собаки. Дальше этого места его следы были основательно присыпаны снегом, и это говорило о том, что позавчера, в ночи, они подошли к зимовью в одно время. Неприятный холодок вновь пробежал по спине охотника, и он, развернувшись, пошел обратно.
«Ведь он всё время видел бегущего медведя!» — чуть не выкрикнул Сергей, не доходя до поворотной ёлки и глядя на то место, где несколько минут назад на переломе лыжни стоял закрывающий его собой от зверя Гольчик. И, удивляясь смелости и мужеству пса, выдержавшего эту атаку, пошел разбираться с героем.
— Гольчик, гад, перестань! – закричал подошедший хозяин и, схватив того за шкирку, начал топить мордой в снегу. Одуревший от крови кобель сначала бился у него в руках, но постепенно затих, суча лапами, и начал понемногу успокаиваться. Сергей подтянул его к своей коленке и, похлопывая по боку, со словами: «всё, всё, всё» — успокоил окончательно. Собака закрутилась на месте, утрамбовывая для себя лёжку, а хозяин пошел растаптывать пошире лыжню, чтобы подъехать сюда на снегоходе. ..



Семнадцать минут из жизни охотника
(динамика охоты)

Скрип двери зимовья и кричащий шепот отца: «Медведь!» — мгновенно подбросил тело с жестких нар и заставил забыть о внезапно разболевшейся голове. Нырнуть в низкий дверной проём — дело нескольких секунд. Ещё быстрее – сорвать со стенки зимовья висящий на гвозде карабин и лишь тогда включить мозг для оценки ситуации.
Коротко, как выстрел:
— Где?
— Вон там вышел, — почти спокойно произносит Петрович, вскинув руку в сторону противоположного берега речки, при этом внимательно и озабоченно вслушиваясь в заглушаемый перекатом гомон лаек.
— Собаки?
— Вулкан переплыл, остальные – не видел, — произнёс уже с явным нетерпением, как на матче спортивном — забьют - не забьют; а здесь: остановят или нет?
Сомнения, конечно, есть. Если косолапый видел человека и хватил чутьём людского духу, то его никакой сворой не остановить, а бегать за ним по тайге — занятие неблагодарное. Но, накатывающийся волнами, то слышимый хорошо, а то не очень, собачий гам не умолкал.
— Однако встал! — и с этой фразой вмиг наступившее облегчение от неопределенности: все колебания побоку, и остаётся лишь осознание того, что каждая секунда теперь работает против тебя.
Мысли – чётко и быстро: «Главное, оружие!»
В магазине карабина пять патронов. Всего пять!
«Мало. А вдруг?..»
«Ружьё отцу для подстраховки! «Белку» не берём. Лучше — двустволку двадцать восьмого».
Сдёрнул с гвоздя.
«Проверить!»
Переломил. Пусто!
«Чё-о-о-рт! Патроны! Где патроны?»
Прыжок к нераспакованному, накрытому брезентом бутару.
«Вот он, рюкзак с боеприпасом».
Четыре пулевых — из патронташа вон. Два в стволы, два в карман. Пачку карабинных — туда же.
«Готов!»
Петрович тоже. Лодка уже на воде, и он с шестом в один момент оттолкнуться.
Ширина речки пятнадцать метров – четыре толчка в полтечения опытной рукой.
Движение Сергея из лодки с попыткой прыгнуть на берег и бежать, но следует резкий оклик, как ковш воды ледяной, да на голову:
— Стой! На лодке быстрее!
«И впрямь быстрее! Молодец отец! Это же остров!»
Да не просто остров – кусок земли сухой размером с полсотни на триста метров, заросший ивняком и ольховником настолько, что по нему не бежать, а впору ползти только. За ним старица глубокая и тихая, снизу открытая, а сверху упирающаяся в огромный залом, забитый стволами деревьев и мусором разным настолько, что вода через него даже не сочится. Выше залома перекат, порог даже, с перепадом в метр на полста кипящего бешеного потока. И вся стремнина — прямо в лоб залому, а под ним, среди осклизлых, уходящих в пучину стволов, бурлит как в котле адовом, да с пузырями. У-у-ух, жутко!
Взял шест.
«Помогай отцу! Помогай! И-и-и ра-аз! И-и-и ра-аз! И-и-и ра-аз!..»
А собаки орут всё слышней, да не отрывисто и заливисто — «Аф-Аф-Аф», как на собóльку какого-то, но на зверя лютого – врага извечного, как в трубу, да с придыханием: «У-а-у! У-а-у! У-а-у!» — чуть ли мурашки по спине не бегают.
Ткнулись в гальку косы в самом начале острова. Сергей режет кустами к залому, а тут деваться некуда – взбирайся на него и сотню метров скачи, аки гимнастка на бревне. С той лишь разницей, что матов снизу не настелено, и чуть подёрнутые снегом стволы — скользкие и опасные, грозят обломками сухих ветвей, как кольями в ловчей яме.
И не слышно теперь лая – поток водяной гулом исходит, всё заглушает.
Увидел.
«Ах, вот вы, охотнички-пушники, мать вашу!.. Бельчонку да соболюшку вам подавай? А на звере за вас другие отдувайся?»
Стоят Лайка со Шпаной, как на картинке семейной парочкой, на косе повыше порога с домашней стороны, рты, как в немом кино, разевают и головами крутят. А сыночек их, Загря, с ума уже сдвинул – мечется как угорелый по кромке воды, на рёв исходит. Вот и дурак – надо было от зимовья ещё в воду прыгать – к медведю плыть. Сейчас понимает, что сигануть здесь – чистый суицид.
Ну а Вулкашкин-то-таракашкин каков? А? Держит косолапого так, как мало кто может.
Приходилось уже этот концерт видывать.

--*--

Он сейчас Мишку специально до чистого места допустил, чтобы кусты да валежник не мешали, и только тут свою дикую пляску затеял.
Он его не за штаны — не-ет! В морду ему лезет!
А медведю деться-то куда, когда бестия рыжая длинноногая так и норовит за кожанку носа хапнуть – клыков и когтей не страшится. И лает-ревёт благим матом, слюной брызжет, оскаленной пастью грозя.
Издаля начинает, метров с четырех, на полных ещё ногах. Но чем ближе к врагу заклятому, тем ниже ноги задние у него подгибаются, а как к морде, так уж на заднице самой ползёт, припав и на ноги передние. Тут не выдерживают нервы Мишкины; прихлопнуть наглеца — лишь лапу протянуть. И рванёт вдруг Топтыгин, врежет лапой когтистой, но в пустоту только – нет уж там никого. Летит в тот миг кобель хвостом вперёд, как пробка из бутылки в Новый год.
Приземлится и снова на приступ. И снова… И снова… И снова…
В иной раз всё, кажется, достал его медведь, но нет — живой, бродяга.

--*--

Нет времени на собак смотреть — всё вниманье залому. Здесь, под ногами, опасность главная, но краем глаза уловил, что вверх по речке картинка поменялась. Вон Вулкан! — флажком рыжим за кустами мечется, как раз супротив того места, где пушники старые на подпевках стоят – солиста поддерживают.
«Но Загря! Где Загря? — и быстрый внимательный взгляд по всему обозримому пространству. — Вон он! Всё же прыгнул!» — мелькает его чёрная голова в кипи порога – то появится, то исчезнет.
«Дур-рак! Что наделал! Пропал кобелишка!»
Хозяину ему не помочь, но есть шанс малюсенький, что пронесёт его мимо залома и ниже на косу выкинет.
«Ну, чего смотреть, как погибнет твоя собака! Давай ко второй – тому тоже несладко!»
Вперёд, только вперёд.
Но что это? По ходу, метров в тридцати, ближе к концу залома, там, где самая стремнина вбивает в него с пеной летящую воду, вдруг вынырнула Загрина голова, и он с ходу лапами ловится за осклизлое бревно. Но не таков поток бурный, чтобы добычу свою просто так выпустить – он собаку под бревна, хвостом вперёд тянет – топит, топит, в пучину засасывает. И видно, что из последних сил кобель уже держится, дрожит весь, голову вытягивает и к лапам её жмёт.
«Сорвался!» — и, кажется, долго его над водой нет, так долго, что вроде и счёт на минуты уже пошел, и сердце сжалось от безвозвратной потери. Но вынырнул вдруг почти там же и снова на абордаж залома. И с тем же успехом.
«Что ты стоишь?! Помоги ему!» — лишь эта мысль выводит из ступора и бросает вперёд. Но помощь не требуется – вновь, долго-долго пробыв под водой, Загря появляется чуть ближе, с ходу цепляется лапами за бревно, подтягивается, как заправский гимнаст, и через секунду уже наверху.
И рванул, семеня, с бревна на бревно, на ходу пытаясь сбросить с себя лишнюю воду.
«Молодец! Вот сейчас там начнётся настоящий концерт! Теперь они спляшут-споют дуэтом так, что Мишке мало не покажется!» — и от этих мыслей пришло даже успокоение.

--*--

Загря тоже солист каких поискать, но партия у него своя, от многих отличная. Он зверю в морду не лезет, головы косулячьим подранкам по-вулкановски не откручивает. Он у всех… промежность рвёт! Шкурка там у зверя мягонькая, волосатость слабая — этим и пользуется. А кто с промежностью выдранной, наследства лишенный, бегать может долго? Да никто! И не припомнится даже, скольких подранков разных он за свою жизнь отпустил, а вот скольких положил, так и не счесть. С ним одна лишь проблема была — позволял он себе всегда нажраться до отвала тем, кого положит. Прямую кишку, нутряным салом оплывшую, как самое вкусное в любой животине, по мнению понимающих монголов и бурят, отдай ему — в заслугу – не греши, а если долго не появишься, так он сам возьмёт — не побрезгует и ещё печёночкой закусит, учучкавшись кровью с ног до головы.
Но прощалось ему это.

--*--

И вот почти конец залома — лишь два бревна впереди, но кинул взгляд вдоль берега, туда, где идёт первобытный танец в исполнении одного медведя и двух собак. И увидел их во всей красе — в захватывающей дикой карусели.
«О боже! Это же не Мишка, а сам Потап — отец евоный, ежели не дед!»
Подскакивая на дыбы, сотрясая жирным студенисто трясущимся телом, с разворотом то в одну, то в другую стороны, в попытке поймать хоть одного из кобелей, крутился огромный медведь размером с небольшого бегемота.
Но ушли все из прогала – теперь уже и не видно.
«Вперёд!»
Но вскоре взгляд в другой прогал, а там всё изменилось. Загнал Топтыгин свой зад в кусты, лишив чёрную бестию её прерогативы, и только против рыжего теперь работает короткими выпадами, бросая быстрые взгляды в сторону Загри, ждущего удобный для атаки момент.
Но вдруг увидел медведь основного противника, стоящего с карабином на бревне, всем нутром своим ощутив главную угрозу. И вмиг собаки превратились для него лишь в назойливых мух, надоедающих своим жужжанием.
«Увидел! Меня увидел!»

Но только голова косолапого торчит – большая, лобастая, повёрнута в эту сторону. Сверлят маленькие бездонные глазёнки — изучают врага своего.
«Стреляй! Сейчас пойдёт – собаки не остановят!» — это трезвый голос рассудка.
«Куда же стрелять? Куда? Башку одну и видать, а ведь лоб не прошибёшь! Нету тела! Нету – деревьями и кустами закрыто!» — истерично вопит голосочек второго я.
«Стреляй, пока стоит!» — заткнул рассудок второго.
И всё — решенье есть! «Понеслась!..»

Ещё один взгляд на медведя:
«Расстояние: семьдесят – семьдесят пять».
Взгляд на целик:
«Постоянный — хорошо».
Дыхание:
«Дыши глубже, глубже».
«Ноги шире!» — упёрся правой в другое бревно.
Поднял карабин.
Предохранитель:
«Спущен!»
С сожалением:
«Хоть бы палку для упора! Хоть бы палку! С руки – самый сложный выстрел! Ну да ладно!»
«Снизу подводи. Снизу. Чуть ниже носа. Аккуратно. Вот так!»
«Вдохни. Теперь выдыхай и тяни спуск. Ак-ку-рат-но тя-я-ни!»
Бах! – толчок отдачи заслоняет стволом мишень, но медлить нельзя, и он быстро передёргивает затвор.
«Ко второму выстрелу готов!»
Принимает ту же позу, что и при первом, и она настолько точна, что мушка сама ложится на цель.
«Но что это?»
Не смотрит уже Потап на него. Не смотрит! Теперь он в профиль – голову поднял и вверх её тянет, в небо, в небо самое.
«В ухо подводи. Чуть ниже. В ухо. Выдыхай. Тяни. Ак-ку-рат-но».
Но исчезает вмиг голова с мушки, словно её не бывало. И тянет ещё палец спусковой крючок, не подчиняясь мозгу, который уже команду отменил.
Бах! – уходит пуля в то место, где долю секунды назад было ухо зверя.

Бежит он через кусты и слышит, что рвут они его, бедного, рвут. Без лая, с одним звериным рычанием и неистовством, от которого мороз по коже. С умопомешательством, присущим лайкам.
Подскочил, ещё остерегаясь, с готовым к выстрелу карабином у плеча.
Лежит Топтыгин в приямке на спине, лапы с чесалками мощными в разные стороны разбросав. Чёрный между задних ног у него – морда и манишка белая уже в крови вся, а рыжий шею разгрызает, шерстью отплёвывается.
— Фу-у-у, сволочи! Фу, гады! Нельзя-а-а!!!
Но плевать им на него — это их добыча, ими повергнутая.
— Пошел отсюда! – он откидывает обезумевшего Загрю сапогом и замахивается на него прикладом. Но всегда послушный и ласковый пёс, не обращая на это внимания, вновь со звериным рыком вгрызается в медвежью плоть.
«Что делать? Что? Как их остановить?» — палками по хребтам у них не принято!
Оглянулся вкруг.
«Ага! Вот сюда их!»
Положив карабин, хватает Загрю одной рукой за шкирку, другой сгребает шкуру у крестца и в два прыжка — к ближайшей яме с водой. Вскидывает его над собой – тот только лапами по воздуху сучит, и в воду, с полного размаха — брызги в разные стороны. Но не повлияло это на него – рванул он между ног опять к медведю.
«Но нет, дружок! Иди сюда!» — ловит его и снова в воду — теперь уже топит, удерживая сапогом.
Но жалко его, жалко — тот бьётся, бедный, под ногой, но безумия его надо лишить, в чувство привести.
Выдернув из воды, глянул в глаза – добрыми стали, такими, как всегда. Потрепал за ухом, похлопал по боку и отпустил.
Теперь ко второму — ванну от бешенства устроить! Но с этим сложнее, у него характер такой, что и хапнуть в этом состоянии может.
«Но ничего! Справимся!»

Он уже выкупал Вулкана, когда заметил подходившего, с ружьём наизготовку, отца.
Собаки, так до конца и не унявшись, теперь уже спокойно, как на чужого, брехали в сторону медведя.
— О! Так он добрый, а мне небольшим глянулся, — говорит Петрович, обходя добычу.
Сергей начинает внимательно разглядывать поверженного Хозяина Тайги. И замечает, что грудная клетка у него ходит! От дыхания ходит! Спокойного, как во сне дыхания!
«О боже! Грех-то какой! Грех!»
— Папа, дай нож.
— Нож? – растерянно спохватывается отец: — А я не взял! Топор вот.
«Грех-то какой! Грех!» — щемит сердце оттого, что сразу зверя не добил, хотя и понимает, что душа того давно уже на небесах.
— Ружьё!
Протягивает руку к отцу, берёт у него ружьё, спускает предохранитель, прикладывается и стреляет в спокойно бьющееся сердце.
После выстрела собаки замолкают, отходят, устраивают себе лёжки и, как ни в чём ни бывало, принимаются вылизывать себя.
Вот агония кончилась – медведь отошел.
Петрович подходит к голове, поворачивает её носком сапога и начинает внимательно разглядывать что-то. Потом ставит ногу на голову как на мяч, с усилием её перекатывает и только после этого произносит:
— Ладно ударил – точно между глаз. Пуля, однако, срикошетила, но череп хрустит — развалился.
Сергей подходит к медведю, встаёт на одно колено и, похлопывая его по груди, просит и за собак и за себя:
— Прости нас, дедушка Амекан!

Другие рассказы Вы можете почитать на сайте книги
http://zakon-taigi.narod.ru/

Там же вы можете увмдеть таёжный фотоальбом.
И если эта книга Вам понравится, возможно поможете с её изданием.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 2 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  



Ознакомьтесь с правилами нашего форума!


Все права на материалы, размещенные на форуме, охраняются в соответствии с законодательством Украины.
Полная или частичная перепечатка материалов допускается только с письменного разрешения администрации сайта.
Связаться с администрацией можно по адресу:
[email protected]